Галерея «Максим» - Страница 49

Илья молчал. Ему эта тема была не слишком-то интересна. Даже желания не возникало эти статьи читать. Ну напечатали – и напечатали. Бог с ними.

– А теперь самое главное, – провозгласила Марина, поудобнее устраиваясь на диване. – Такая вот бесплатная реклама уже принесла свои плоды. Один человек – очень большой человек, – она подчеркнула эти слова интонацией, – заинтересовался твоими работами и предлагает тебе встретиться.

– Предложение отклоняется! – отрезал Илья.

– К…как отклоняется?! – даже запнулась от удивления Марина. – Ты чего, все мозги пропил? Я тебе говорю, важный человек!

– Один твой важный человек уже отобрал у меня в Испании мой талисман, мою «Ладошку». И с тех пор нашу семью преследуют несчастья…

– Ну, допился! – вздохнула Марина и перешла в наступление. – Слушай, Емельянов, перестань нести бред! При чем тут картина и то, что твой Максим в историю вляпался? Хватит чушь городить!

– Это не чушь.

– Емельянов, ты хоть знаешь, кто тобой заинтересовался?

– Честно признаться, мне все равно. Хоть президент России, хоть президент Соединенных Штатов. Я сейчас не в том настроении, чтобы общаться с покупателями картин.

– Ну, не президент, конечно, – с иронией в голосе проговорила Марина, демонстративно игнорируя его последнюю фразу, – всего-навсего Белозерский…

– Что? – Илья не мог сдержать удивления. – Белозерский? Тот самый, министр культуры?

– А я тебе что говорю? Представляешь, какая удача на тебя с неба свалилась? Люди годами пороги обивают, чтобы ему хоть на глаза попасться, а тебя он сам нашел! Ну не сам, конечно, через помощников, но это ничего не меняет.

Сам Белозерский… Министр культуры, бизнесмен и известный меценат. От такого потрясения Илья долго не мог прийти в себя. Неужели и правда ему так повезло? Видно, правду говорят, жизнь полосата, как зебра, и следом за большой бедой обязательно приходит не менее большое везение.

– Вот так-то, Емельянов, – усмехалась Марина, наблюдая за ним. – Вот что бы ты без меня делал, а?

Он ждал этой встречи с волнением. Мечтал, планировал, предполагал, надеялся… И впервые с того момента, как прилетел из Испании, мог надолго, даже на несколько часов, забыть о Максиме. Но когда день встречи настал, уже перед самым выходом из дома настроение резко изменилось. Вдруг подумалось – а с чего он взял, что она непременно окажется судьбоносной? Вдруг Белозерский просто поговорит с ним четверть часа о проблемах в отечественном искусстве в целом и в живописи в частности и навсегда исчезнет из его жизни? Или в крайнем случае купит одну или две картины. Так ли ему, Илье, это сейчас нужно? Деньги хороши тогда, когда есть на кого их тратить.

Раньше-то он всегда старался угодить любому клиенту. Ходил на встречи в офисы и рестораны, только что не плясал перед ними, ведя беседы, показывая каталог, заискивая и преданно заглядывая в глаза. Принимал их у себя в студии, угощая кофе или спиртным, терпел, глядя, как они, чмокая губами, смотрели его картины, усиленно делали вид, что хоть что-то понимают в искусстве, уезжали, пообещав подумать, и в большинстве случаев уже не возвращались. Самым противным было то, что эти лоснящиеся типы на самом деле ни черта не понимали в живописи, а просто где-то слышали, что сейчас модно вкладывать деньги в произведения искусства, дескать, это больше дивидендов в будущем принесет, когда все остальные активы обесценятся. Толстосумы, стремясь выгодно пристроить свои доллары и евро, видели в его полотнах, на которые он выплескивал свои мысли и мечты, надежды и рассуждения, радости и печали, лишь товар и судорожно пытались понять, верно ли их приобретение? Тьфу, как это все надоело! Но раньше так было нужно – для благополучия и счастья семьи. А теперь семьи у него нет. В сорок с хвостиком лет он остался у разбитого корыта. Жизнь прошла, и оказалась она пустой и никчемной. Внутри – оглушающая пустота. Он ни к чему не пришел. Когда-то, молодой, он смотрел на жизнь горящими глазами, жил своим искусством, хотел перевернуть мир, мечтал все успеть… Самому себе казался таким смелым, таким талантливым. И что теперь? Ничего не перевернул, ничего не достиг, и единственное, что у него есть, – только время. А он не знает, как убить его, как потратить так, чтобы забыться, не думать ни о чем…

Последние лет десять он только тем и занимался, что пытался устроить свою карьеру, ему казалось, что еще немного, и все получится. На Западе его ценили, это правда. Но хотелось признания тут, на родине. Хотелось… Все это было иллюзией, лопнувшей, как мыльный пузырь. А реальность? Реальность в том, что он уже столько лет живет с недалекой и чужой женщиной, которая ему изменяет. В том, что сын вырос сам, как сорная трава, и стал совсем не таким, каким хотелось бы… А теперь и сына нет на свете. И изменить что-нибудь он уже не в силах.

Илья настолько глубоко погрузился в мысли, что чуть не подскочил от раздавшегося телефонного звонка. Он машинально посмотрел на время – черт, он должен был еще полчаса назад выехать, уже и одет, а все никак не может заставить себя выйти из квартиры. Сомнений в том, что это звонит Марина, не было никаких. Желание не брать трубку было сильным, но он переборол себя.

– Ты что, до сих пор не вышел? – судя по интонации, она была в гневе.

Илья виновато спросил:

– Ты что, уже там?

– Илья, – укоризненно проговорила Марина, – ты издеваешься надо мной, что ли? Ты знаешь, скольких сил мне стоило организовать эту встречу? Скажи честно, ты вообще сюда собираешься?

– А что, Белозерский уже ждет нас? – испугался он.